Заявление властей о том, что количество тюрем должно увеличиться, некоторым образом оживило звучавшую уже ранее идею о частных тюрьмах в России. Впервые идея была обнародована еще в 2004 году тогдашним главой Минэкономразвития Германом Грефом. Греф рассматривал частные тюрьмы как форму частно-государственного партнерства, которая позволит государству продвинуться по пути гуманизации, а бизнесу — заработать. Грефу жестко оппонировал тогдашний глава Минюста Юрий Чайка: с его точки зрения, в частных тюрьмах будет больше злоупотреблений, чем в государственных, поскольку предприниматели будут заинтересованы выжимать из заключенных как можно больше прибыли и оставлять их в своем распоряжении как можно дольше. Но сегодня эту идею поддерживают и аккуратно внедряют члены Совета федерации Александр Торшин и Евгений Тарло.

«Нужно не торопиться, изучить западный опыт,— говорит первый заместитель председателя Совета федерации РФ Александр Торшин.— Но мы считаем, что это тот госзаказ, за который будут биться. Речь идет о том, что инвестор должен построить на свои средства тюрьму, нанять персонал. Затем владелец будет получать от государства средства на содержание осужденных. Государство определяет для такой тюрьмы норму прибыли, например 5%. В случае неисполнения обязательств по содержанию осужденных государство разрывает контракт. Так собственник сам ночевать будет в тюрьме, только бы не допустить нарушений! Потому что для него потеря госзаказа равносильна банкротству».

Впрочем, тюремный бизнес уже существует, и весьма обширный, но чужих туда, как правило, не пускают. Наиболее значительная часть бизнеса — теневая. Знающие ходы всегда могли достать за деньги все — от сигарет до условно-досрочного освобождения. Есть и белая сторона бизнеса. Считается, что в отличие от времен СССР сегодня колонии оказались сильно недозагружены заказами: занятость составляет всего 25-30%. Возможно, эта доля несколько больше: зонам невыгодно раскрывать истинные размеры производств, поскольку для ведения бизнеса колонии могут создавать предприятия лишь в форме ГУПов, которые обременены многими дополнительными налогами. Несколько лет назад руководство ФСИН сообщало, что осужденные, занятые на всех предприятиях в местах лишения свободы, производят продукции всего на $350 млн — такую выручку показывает какая-нибудь российская компания из третьей сотни.

Традиционно многие колонии занимаются различными видами лесозаготовки и лесопереработки, но в последние годы предприниматели размещают там самые разные заказы — от пластиковых окон до палочек для еды. Осведомленные люди утверждают, что коммерсанты либо каким-то образом связаны с начальниками зон, либо делятся с ними существенной частью доходов. Бизнес ФСИН движется в сторону прогресса. Так, Кемеровское ГУФСИН создало интернет-магазин. «В отличие от многих подобных проектов этот единственный не является курьерской услугой,— рассказывает разработчик проекта Антон Чупов.— Весь товар принадлежит учреждению и находится на его складе, и в этом заключается гарантия того, что заключенный получит товар. Заявка обрабатывается в нескольких отделах — выясняем, на месте ли заключенный, разрешены ли передачи, есть ли в наличии товар, и только потом отправляем квитанцию для оплаты заказчику». Вслед за интернет-магазином Кемеровское ГУФСИН планирует создать интернет-аптеку при СИЗО.

Нынешнее положение дел склоняет экспертов к мысли, что частные тюрьмы могут не привлечь инвесторов со стороны. «Частные тюрьмы будут строить те же силовики,— говорит Максим Громов.— Если правозащитные организации с трудом могут попасть в государственные места заключения, то за забор частной тюрьмы им будет просто не пройти». Очевидно, главным вопросом во взаимоотношениях бизнеса и власти вокруг частных тюрем станет финансирование, которое выделит государство на содержание тюрем. Имеющиеся данные о том, как финансирование менялось последние годы, довольно отрывочны. Руководство ФСИН докладывало, что в конце 90-х финансирование сокращалось — с 7 млрд руб. за 1998 год до 5 млрд руб. в 1999-м. Известно также, что в 2005 году было выделено 12 млрд руб.— рост с учетом инфляции не столь существенный. Тем не менее Николай Щур из челябинского фонда «Рука помощи» отмечает, что питание на зонах в последние годы существенно улучшилось. В прошлом году ФСИН обнародовала данные о том, что на лечение одного заключенного выделяется около 1300 руб. в год, при том что различными заболеваниями страдает до 90% узников, а социально значимыми (туберкулез, СПИД и др.) больны 30%. Очевидно, что при таком финансировании держаться на указанных Александром Торшиным 5% и при этом улучшать качество содержания заключенных бизнесу будет довольно сложно. Таким образом, если бизнес и придет в это дело, то исключительно за дешевыми рабочими руками, и при таком подходе отслеживать права заключенных действительно будет трудно. «Никакие нормы прибыли не смогут остановить предпринимателей перед соблазном эту прибыль увеличить,— считает Тамара Пухова, проработавшая всю жизнь в уголовно-исправительной системе.— Инвестор совершенно не заинтересован в том, чтобы заключенный вышел на волю,— и нет стимула бороться за УДО. И никто не сможет проконтролировать, чтобы не было VIP-камер и неправомерного использования труда заключенных».

Коммерческие тюрьмы мира

США. Современная история частных тюрем началась в феврале 1983 года в США, когда венчурная компания Massey Burch Investment (известная, в частности, как инвестор сети быстрого питания Kentucky Fried Chicken и лидера американского рынка медицинских услуг Hospital Corporation of America) получила от властей штата Теннесси контракт на приватизацию тюрьмы Hamilton County. В результате 15-минутной презентации Massey Burch выиграла проект на $500 тыс., подрядившись выполнить все работы по модернизации тюрьмы и организовать содержание осужденных за сумму, на 25% меньшую той, что предусматривал бюджет штата. Этот первый в мире случай, когда государство доверило частному оператору выполнение полного комплекса мероприятий, связанных с исполнением наказаний. В следующем, 1984 году Corrections Corporation of America (ССА), созданная инвесторами Massey Burch, сумела переубедить скептиков в законодательном собрании Теннесси и получила в управление уже все тюрьмы штата за $200 млн. Постепенно CCA распространила деятельность и на другие штаты, а в 1994 году создала подразделение для перевозки заключенных — TransCor Americа. Уже к 1998 году CCA контролировала более 50% тюремного бизнеса США. Сейчас ССА, на которую работает почти 17,5 тыс. служащих, имеет 46 собственных тюрем в 14 штатах и является оператором еще 21 госучреждения, занятого исполнением наказаний. С 1986 года акции CCA торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, где сейчас капитализация корпорации оценивается в $2,26 млрд. Чистый доход CCA вырос с $50,1 млн в 2005 году до $155 млн в 2009-м, что продемонстрировало перспективность бизнеса на наказаниях.
В целом в США около 20 частных компаний содержат под стражей примерно 100 тыс. осужденных в 27 штатах, а CCA вместе с базирующейся во Флориде Wackenhut Corporation (ныне подразделение британской группы G4S) контролирует более 75% рынка тюремных услуг. Оплачивая строительство, ремонт тюрем и содержание заключенных, бизнес использует дешевый труд осужденных. Компании успешно зарабатывают, в частности, на «экспорте и импорте» заключенных, переводимых из перенаселенных тюрем в бедные округа, с шерифами которых на условиях раздела прибыли заключаются контракты на строительство и содержание новых тюрем. Однако в совокупности под крылом частного бизнеса находится лишь 4,4% заключенных США, где свободы лишено около 2,3 млн человек (это самый высокий уровень карцеризации в мире — свыше 750 человек на 100 тыс. населения). В трех штатах — Нью-Йорке, Иллинойсе и Луизиане действуют законодательные запреты на использование частного бизнеса в пенитенциарной системе.

Великобритания. Это первая европейская страна, где власти привлекли частный бизнес к делу содержания осужденных. В Европе по сравнению с Америкой эта практика запоздала почти на десять лет: первая частная мужская тюрьма Wolds в Йоркшире вместимостью около 400 осужденных открыта в 1992 году охранной корпорацией G4S. Cпустя еще десять лет британцам удалось потеснить американцев в их бизнесе: в 2002 году G4S приобрела основанную бывшими сотрудниками ФБР корпорацию Wackenhut, получив около 25% рынка тюремных услуг США. Сейчас в Англии, Шотландии и Уэльсе действуют 12 частных тюрем, управляемых G4S, а также компаниями Serco и Kalyx. G4S является лидером британского рынка: в 2009 году ее чистый доход составил £219,2 млн против £130,2 млн у Serco (Kalyx, управляющая тремя тюрьмами, о своих доходах умалчивает), а капитализация G4S на Лондонской фондовой бирже в конце мая 2010 года достигла £3,67 млрд (у Serco — £2,97 млрд).

Израиль. В 2004 году Кнесетом (парламентом) был принят закон, разрешающий создание частных тюрем. Уже в следующем году Академический центр юриспруденции и бизнеса города Рамат-Ган вместе с бывшим начальником тюрьмы города Беэр-Шева и бывшим заключенным подал иск в верховный суд Израиля, оспаривая этот закон. Не дождавшись окончания разбирательства, израильский миллиардер Лев Леваев совместно с американской тюремной корпорацией Emerald начал в 2007 году строительство частной тюрьмы на 800 мест, которое обошлось примерно в $360 млн. Но в ноябре 2009 года суд наконец определился с решением: только государство вправе ограничивать свободу человека, пенитенциарная система не может базироваться на частных экономических интересах. В результате практически достроенная израильская тюрьма пока остается незаполненной.

Другие страны. Помимо США и Великобритании по несколько частных тюрем действует в Австралии, Канаде, Швеции. Во Франции с 1990-х годов существуют тюрьмы со смешанным частно-государственным управлением: здания строят и обслуживают частные подрядчики, но контроль над осужденными и их жизнеобеспечение государство оставило за собой. В Бразилии, где исправительная система славится коррупцией на фоне частых бунтов и попыток побегов, в 1999 году избран промежуточный вариант, между моделями США и Франции: внешнюю охрану тюрем осуществляют правительственные подразделения, а за внутренним порядком следит частная компания. Сейчас в Бразилии частники управляют 17 тюрьмами, в которых содержится 2% всех заключенных. В Японии первая тюрьма под частной охраной (ставшая первой новой тюрьмой в стране за 50 лет) открылась в мае 2007 года, она рассчитана на 1000 человек, осужденных за нетяжкие преступления,— 500 мужчин и 500 женщин. С начала 2000-х годов в ряде стран (Болгария, Венгрия, Чехия) на уровне правительств обсуждается вопрос о создании частных тюрем, но пока эти проекты не реализованы. Активно развивается тюремный бизнес в странах Балтии: в Эстонии, где самый высокий уровень карцеризации в Европе (около 338 заключенных на 100 тыс. населения), с 2008 года уже действуют две частные тюрьмы; утвержденный правительством Латвии план развития тюремной системы предполагает строительство до 2014 года восьми новых тюрем с привлечением частного капитала; Минюст Литвы в апреле 2010 года объявил, что до 2017 года в стране появится как минимум четыре подобные тюрьмы. Строительство первой должно вскоре начаться под городом Шауляй, земельный участок уже выделен властями.

По материалам статьи Екатерины Дранкиной и Александра Долгополова из Журнала «Деньги» № 21 (776) от 31.05.2010

Tags: американские тюрьмы, европейские тюрьмы, израильские тюрьмы, Минюст России, СИЗО, тюремный бизнес, Федеральная Служба Исполнения Наказания, ФСИН, частные тюрьмы, частный капитал и тюремная система